Казачья тема в российской политике традиционно оживает в канун выборов – так повелось ещё с первого президента РФ, когда организации казаков единодушно поддержали Ельцина, обещавшего полную реституцию дореволюционных прав. На деле им лишь разрешили ношение ногайки и шашки как атрибутов обмундирования (приобретение нарезного оружия разрешали, запрещали и снова разрешали) и какие-то формы самоуправления.

Нынешний предвыборный цикл тоже не мог оставить казаков без внимания: 1 июня президент подписал федеральный закон, создающий «Всероссийское казачье общество», а ещё пару недель спустя президентский полпред в Северо-Кавказском округе Хлопонин предложил передавать земли из федерального фонда казакам.

Конечно, казаки и Кавказ друг другу не чужды – инфильтрация началась несколько веков назад, причём сначала с Кавказа на север, в южные степи Восточной Европы: само слово «казак», согласно мнению большинства исследователей, происходит от древнерусского «касог», которое, в свою очередь, является производным от черкесского «куэсэжь» – безбородый: первые «казаки» — беглые янычары, брившие голову и лицо за исключением усов и темени (так полагалось по уставу). Добавьте сюда широкие красные или синие шаровары и серьгу в ухе – часть униформы янычарского корпуса – получится знакомый всем образ запорожского казака. Тюркский элемент в генезисе казачества значителен и признан авторитетными специалистами: согласно древнерусских летописей, казаки успешно служили Орде, участвуя в сборе дани, затем преемственно перешли на службу российской власти – покоритель Сибири с тюркским именем Ермак, по некоторым данным, родом был с Дона.

Переломный момент в истории казачества – эпоха «матушки императрицы»: на экспорт радетельница вольностей, во внутренней политике Екатерина занималась укреплением вертикали, создав наместничества (что-то вроде нынешних федеральных округов), а под впечатлением пугачёвского бунта ликвидировала последние автономии казачьих войск, упразднив заодно Запорожскую сечь. Но людей нужно было чем-нибудь занять, дабы не тревожили новообретённые Таврию и Крым, и запорожских казаков как народ воинственный и подвижный решили употребить для завоевания и колонизации Кавказа.

Южный вектор российской экспансии в направлении Константинополя (государыня императрица мыслила с размахом – сказывался комплекс мелкопоместного немецкого феодала: старший внук Екатерины Александр был призван стать «императором Запада», младшему Константину была предназначена роль правителя Востока с троном, соответственно, в Константинополе) неизбежно проходил через Кавказ, и присоединение Грузии по Георгиевскому трактату в 1783 г. создавало необходимую базу для этого проекта.

Первая фаза массовой колонизации Северного Кавказа казаками связана с именем А.В. Суворова: после «покорения ногаев» (весьма кровопролитного) и тяжёлых стычек с черкесами военачальник составил «промеморийку» – записку на высочайшее имя, в которой излагал основы стратегии завоевания Кавказа. Генерал-поручик указывал, что одной-двумя кампаниями и прямыми военными действиями этот край не присоединить; необходимыми Суворов полагал постепенное вытеснение местного населения с плоскости посредством расположения там крепостей и редутов под охраной казаков, составивших основу колонистской массы, к которым затем добавились крепостные и переселенцы из отвоёванных у Османской империи областей Балкан и Закавказья, не получившие, впрочем, земельных и налоговых преференций казаков. Данный план в итоге и был осуществлён, для чего потребовались почти сто лет и немалая часть ресурсов колоссальной империи.

Закат казачества как привилегированного военно-земледельческого сословия связан с социальными потрясениями России в начале ХХ века, хотя, вероятно, научно-технический прогресс предопределил судьбу казаков более, чем историко-формационные процессы. Конница Мюрата под Аустерлицем и Ваграмом или казаки атамана Платова при Смоленске и Лейпциге были решающей силой для прорыва позиций противника и внезапных фланговых ударов, но спустя сто лет изобретение пулемёта лишило смысла стремительные атаки кавалерии. Перефразируя известное изречение про господина Кольта, можно сказать, что господин Максим уравнял в правах казаков с простыми крестьянами – теперь любая пресловутая Анка могла основательно проредить прежде грозную казачью лаву. Нужно отметить, что попытки модернизировать кавалерию стали предприниматься уже в конце ХIХ века. Например, «собственный его величества конвой», состоявший из казаков, пересадили было на велосипеды… Возможно, механизация в форме мотоциклетов, могла бы сохранить казачьи части – Тухачевский создавал мотоциклетные батальоны в Красной Армии; с другой стороны, мотоциклету казак не нужен, а более пригоден, наоборот, квалифицированный рабочий. В любом случае, старый уклад уже не соответствовал вызовам новой эпохи, и генерал Чарнота из булгаковского «Бега» закономерно стал архетипическим завершением образов Тараса Бульбы и Григория Мелехова.

Нынешняя российская власть тоже никак не может определиться, к чему применить возрождающееся сословие (кроме единодушного волеизъявления на выборах, разумеется). По закону «О государственной службе российского казачества», оно может «содействовать профильным ведомствам в охране правопорядка, границ и ликвидации ЧС»; казалось бы, чего лучше? Оказалось, у казаков есть ещё потенциал для «укрепления русскоязычного населения» в Ингушетии и Дагестане, как выразился вице-премьер и полпред на встрече с атаманами-терцами в Пятигорске. Тут-то и содержится главный конфликтогенный аспект хлопонинской инициативы: укреплять собираются, выделяя казакам земли в субъектах округа. Очевидно, что в Дагестане, с его высокой плотностью населения и отгонным животноводством в степной зоне, или Ингушетии, с самой высокой динамикой демографического роста в стране, любые заселения или переселения могут стать миной совсем не замедленного действия. Заметим в скобках, что Чеченская республика, от греха подальше, не упоминалась среди подлежащих «диффузированию». В той же Кабардино-Балкарии, казалось бы, исключительно административно-территориальный вопрос о статусе «межселенных территорий» очень быстро приобрёл межнациональный характер и не урегулирован окончательно до сих пор.

Кстати говоря, данный проект напоминает подзабытую уже идею полпредовского офиса в Ессентуках о перемещении рабочей силы с трудоизбыточного Северного Кавказа в регионы-«локомотивы» экономического роста (вспомним ранние упоминания казаков в древнерусских летописях: по Татищеву, «первые казаки, сброд из черкес горских, в княжении Курском в 14 ст. явились, где они слободу Черкассы построили»). При реализации этих проектов получаются два встречных потока: казаков — в Ингушетию и ингушей – наоборот. Правда, после проявления недовольства со стороны «русскоязычных» регионов, предназначенных к заселению трудовыми ресурсами с Кавказа, администрация полпреда поправилась: мигрантов будут организованно привозить и так же организованно возвращать на родину после завершения их миссии. Хотя, учитывая повышенную витальность и южный темперамент, сложно себе представить горскую молодёжь, стройными рядами погружающуюся в спецтранспорт под бдительным присмотром служителей правопорядка – если, конечно, это не столыпинские вагоны.

В период после завершения Русско-Кавказской войны и до создания национально-территориальных образований на Северном Кавказе вооружённые стычки горцев с казаками по поводу сенокошения и выпаса скота на смежных землях были регулярными: администрация располагала казачьи станицы, вклинивая между селений горцев с целью создания защитных «кордонных линий» (многие топонимы возникли по признаку функции: станицы Кардоникская, Преградная, Передовая) от считавшегося нелояльным населения; хозяйственные интересы при этом, разумеется, игнорировались. Именно нарастание напряжённости в местах соприкосновения заставило большевиков вернуться в конце 30-х годов к созданной в 1918 г. упразднённой в 1924 г. национально-территориальной модели административного устройства, хотя были планы сохранения губернской структуры Северо-Кавказского края.

Уже замечено, что Хлопонин в своих управленческих инициативах мало учитывает местную специфику; вряд ли дело в том, что полпред родом с далёкой Шри-Ланки – скорее, это не соответствует его заявленному имиджу «кризисного менеджера». Вообще же такие удивительные идеи подтверждают гипотезу создания СКФО сугубо для изоляции столицы спортивных баталий — 2014 от территории баталий реальных, и лихорадочная деятельность призвана лишь маскировать истинную цель этого бюрократического маневра. Что, конечно же, не добавляет доверия населения к центральной власти.

Мурат Темиров, Адыгэ Хасе