Вчера, накануне Дня защитника отечества, на площадке клуба «Гражданин» в ирландском пабе «Дулин-хаус» состоялись дебаты под названием «Патриотизм: за и против», в ход которых планировалось определить актуальность патриотизма в современной России. Однако, поскольку большинство собравшихся представляли собой националистические организации разной степени умеренности, а группа людей, представляющих собой «непатриотов» не пришла, дискуссия вышла далеко за пределы проблем патриотизма и выявила тяжелое положение в среде националистов и отсутствие у них какой-либо государствостроительной потенции.

Националисты, собравшиеся в «Дулин-хаусе» были весьма репрезентативны. Тут были и язычники (хотя языческой ментальности они практически не демонстрировали и полностью могли называться «детьми Арбата»), православные националисты, НПФ «Память» и люди, близкие к расистским взглядам.

Забегая вперед, скажу, что, в конечном счете, Георгий Боровиков (НПФ «Память»), подытоживая дискуссию, выразил общее мнение националистов: «Патриотизм не нужен». Это было вполне логичным и вполне достаточным, чтобы националисты могли предлагать «предоставить независимость Кавказу». Однако в данной работе я хотел бы разобраться в подходах националистов к проблемам Кавказа и выяснить, почему у этой группы нет никакого проекта, какой они могли бы Кавказу предложить.

Условно всех националистов можно разделить на две группы, которые наиболее полно отражают их политические позиции. Сами они предпочитают называться себя просто националистами, заявляя при этом, что «национализм многогранен». Однако, как мне кажется, честнее будет назвать эти группы «национал-сепаратистами» и «этнократами».

Национал-сепаратисты верят в то, что существует некое «этническое ядро» русских, которое должно отбросить в сторону все, что к нему не относится, а потом на своей базе создать государство. Для них вполне приемлемым считается отказаться от суверенитета над Кавказом, частью Сибири, республиками Поволжья, так как эти территории не населены в полной мере представителями «этнического ядра».

Однако в дискуссии с представителями направления вскрываются слабые места национал-сепратизма. Во-первых, поэтому «этническое» считается «ядром»? Ядро подразумевает концентрированный центр, вокруг которого стянута разреженная периферия. В какой из российских этнических сред мы имеем такую ситуацию? В области расселения? Возможно. Но тогда надо признать, что кроме Москвы (стянувшей население всего СССР и уже 20 лет не являющейся чисто русским городом), высокую плотность имеют Санкт-Петербург и Ленобласть, Самарская и Брянская область и Краснодарский край. Слишком уж большой разброс для «ядра»! В области градообразования? Тогда самый высокий уровень урбанизации выпадает на Северо-западный федеральный округ, этнически далеко не однородный. В области культуры? Языка? Ремесел?

Свершенно очевидно, что мы имеем дело с разными регионами России, сформировавшими свои стандарты к пониманию этнического. А потому мы имеем дело не с «этническим ядром», а с «этнической сетью» различных точек этнической концентрации: Оренбуржье, Брянщина, Москва, Псковщина. Все эти точки этнического роста имеют свои особенности языка, уклад, нормы поведения. Любой человек, который хоть какое-то время жил в указанных регионах, может наблюдать эти лингво-психологические идентичности своими глазами. Для национал-сепартистов же вся провинция – это какое-то недоделанное продолжение Москвы, где «хозяйничают чурки».

Другое слабое звено национал-сепаратизма – логика безопасности. Когда небольшое государство, получает независимость, оно ищет путь своей интеграции в мировое сообщество. Так как рынки во всех сферах уже разделены, включиться в них для молодых государств весьма проблематично, а потому нужен покровитель.

Если Дагестан получит такую независимость, предсказать последующие события не так трудно. Так как система власти там функционирует исключительно на договоренностях, стабильность и незыблемость которых гарантирует Москва, эти договоренности рухнут вместе с системой власти республики. В ходе длительных кровопролитных боев к власти придет одна из этнических групп (скорее всего аварцы), которая установит этнократическую республику прибалтийского типа. Волна миграции из Дагестана усилится в 10-12 раз. В соответствии с международными законами всем мигрантам будет придан статус беженца со всеми вытекающими из этого обязательствами перед ними. В опустошенную республику придут террористические сети, начнется не «балканизация», а самая настоящая «афганизация» Дагестана со всеми прелестями черного рынка: торговля людьми, оружием, наркотиками, подготовкой боевиков. В связи с угрозами, США через Совбез ООН попробует обеспечить вторжение в Дагестан, Россия заблокирует это предложение, но вторжение все равно состоится без санкции. В результате: длительная борьба с терроризмом и несколько военных баз США.

Единственный вариант, который национал-сепаратисты не рассматривают, для отделения Дагестана необходимо подготовить уже действующую в республике инфраструктуру, которая позволит республике вписаться в мировой рынок и не превратиться в fail state. Но если нужны усилия по становлению экономики республики, с какой радости ее следует потом отделять?

Подытожил рассуждения национал-сепаратистов хозяин заведения Виктор Дулин, спросив по какому признаку следует относить человека к «этническому ядру». Четкого ответа не прозвучало.

Другая обширная группа националистов – этнократы. Смысл этнократии в том, что этнос пытается закрепить политически права на вою этническую территорию вне зависимости от того, большинством или меньшинством он на ней в данный момент является. Этнократия немыслима без дискриминации. Распределяя ресурсы власти в пользу своего этноса, этнократы делят людей на первый и второй сорт по этническому признаку. Люди иных этносов либо принуждаются (лингвоцид, например) к переходу в поле политически доминирующего этноса (который может быть меньшинством как в республике Адыгея), либо вынуждены покинуть страну (регион).

Настаивая на выстраивании этнократии в России, этот тип националистов подчеркнуто декларирует необходимость ограничения внутренней миграции для нерусского и неправославного населения, ограничение их политических прав и прочие принципы, реализация которых и привела к той ситуации, которая сейчас сложилась на Кавказе. Это этносепаратизм, отказ изучать русский язык, декультурация в пользу автохтонной культуры, распространение радикальных верований и массовый отток русских с Кавказа (и убыль его в результате резни в Чечне). На экономическом росте этот проект ставит жирный крест, потому что реализация инфраструктурных проектов для него требует чрезвычайно повышенной мобильности.

Вместе с этим единственный вид национализма, который мог бы дать решение проблемам Кавказа, либеральный, западный национализм, национализм Саркози и Берлускони, по понятным причинам в России не сложился. Его наименование присвоили национал-сепаратисты и этнократы, которые также ненавидят Запад, как и пытаются к нему терминологически приобщиться.

А значит, проблема Кавказа будет решаться ближайшие 20 лет не в поле национального государства, обратное приведет к росту и без того масштабных проблем. В сложившихся реалиях России приблизиться к разрешению существующих конфликтов и вопросов власти на Кавказе (и Северном и – Южном!), определить векторы соразвития и региональной интеграции доступно только через расширение указанной «этнической сети», причем это развитие должно быть двухмерным. Этническая сеть должна стать, во-первых, трансэтнической, во-вторых, трансрегионльной; и включать разные по характеру звенья, основанные как на этнической, так и на региональной идентичности. Только через деполитизацию и институционализацию связки этнических и регионал-культурных различий, выраженных в «евразийско-народническом» демократическом выборе путей экономического роста и социального обеспечения своего месторазвития можно прийти к кавказскому миру, не забредая в темные тупики «русского национализма».

Виталий Трофимов-Трофимов
Координатор Международного Движения по защите прав народов