Итак, настоящей почвы для либерального национализма, классического национализма вообще, в РФ и в РБ нет – нет ее субъекта, «буржуазной нации». Именно поэтому, в наших условиях это – идеология слабости, а не силы. Поэтому у нас он сразу принимает радикальную форму – беспочвенность всегда маргинальна, а маргинализм – радикален, ибо нет у него ресурсов для спокойного, взвешенного развития. Отсюда и его шумливый пафос, крикливая идеология, с мифами, призванными ошеломить своей агрессивной нелепостью – о русских-этрусках, курдах-башкурдах, «завоевателях Вселенной» из небольшого мирного народа поволжских татар.

Радикал-национализм унизителен. Поскольку это – привнесенная идеология, она доктринерская. Она сравнивает народ с каким-то эталоном «нации», и если он ему не соответствует – натягивает своему народу несуществующие признаки на уши – а внутри закладывается глубинный ценностный конфликт (в науке это называется референтная зависимость). Потому, что в глубине души идеологам ясно, что признаки – натянуты, что в действительности народы – непохожи. Но это вовсе не потому, что якобы твой народ «не дорос» до какого-то иного. Просто у каждого – свой путь, где всегда есть место подвигу. Но разве националисту это объяснишь?

А ложь, любая – признак слабости, а не силы, она ослабляет, делает человека обиженным и озабоченным. Озабоченное сознание всегда исходит из ущемленности, а потому представляет историю своего народа чередой обид, которые нужно предъявить «врагам», «оккупантам», «закулисе» — нужное подчеркнуть. Безусловно, врагов немало было и будет в нашей жизни, но в них ли дело?

Мало того, что это исторически просто неверно – это воспитывает в человеке комплекс обиженности, неполноценности. Отсюда, например, рабское подражание татарской националистической историографии в тезисе о «колониальном» характере пребывания Башкортостана в составе России? И это в то время, когда именно гордая Башкирия никогда колонией, по сути, не была. Впрочем, о соотношении этих изначально конкурентных проектов – татарского и башкирского национализма – нужно говорить отдельно.

Такой национализм унизителен. У всех есть нормальное, прекрасное иногда чувство – национальная гордость. Это – тоже Традиция, дань любви и признательности своим предкам за ими свершенное. По словам Хосе Ортега-и-Гассета, именно это чувство отличает народ от толпы. Но в нормальном состоянии эта гордость не есть главный критерий для отношения человека к действительности. Потому, что гордиться своей национальностью – это все равно, что гордиться тем, что у тебя две руки и две ноги. Не ты их создал. И проблемы наши предки за нас не решат, они – в прошлом. Поэтому меряться: чей предок лучше – это признак тяжкого поражения сознания. (Не менее тяжкого, чем забвение предков).

Иное дело – национализм. Национализм этого поражения сознания не осознает, оно для него – естественное состояние души и мозга. Потому, что национализм, это – идеология, и в ее рамках это законное чувство раздувается до гипертрофированных размеров, потому, что служит основой всего мировоззрения. А национальная гордость вовсе не для этого предназначена. И приходится националистам превращать ее в манию, надувать до размеров смешных и нелепых. Вот зачем, объясните мне, русскому выводить себя от гипербореев и этрусков; от ариев верхом на драконах? Им Пушкина и Ломоносова мало? Зачем гордым потомкам Алдара и Салавата унизительно вытягивать свое родство хоть от шумеров, хоть от курдов – лишь бы попрестижнее? Разве не унижение – бессмысленные призывы подражать – чеченцам, татарам, казахам, евреям, японцам, венграм, курдам – народам, часто совершенно несходным по менталитету и исторической судьбе? Да что может быть престижнее происхождения от самого вольного народа всей Российской империи, древних хозяев Урала?

Для такой гипертрофии, всех этих ксенофобий, необходим образ врага. Но этого мало, необходим страх перед ним. Необходим комплекс обиженного. Тогда все просчеты можно списать на врага – а вот если бы не ОНИ, мы бы – ух! К счастью, именно башкирам эта черта в целом несвойственна и такой национализм получил у них крайне слабое распространение. В этом легко убедиться, сравнив его, скажем с татарским или «языческо-русским». Национализм поволжских татар с их, казалось бы, куда более мирной историей по сравнению с его башкирским аналогом просто поражает своей агрессивной обидчивостью. Это очень печалит профессиональных башкир: почему же башкорттар, жалуются они, так толерантны, почему добродушны и дружелюбны?

А потому, что сильны! Предки наши завещали нам не решать ни один вопрос с позиции слабости. Всегда и все вопросы решать с позиции силы – силы миролюбивой, доброй, разумной и уверенной в себе, невзирая на то, насколько многочислен оппонент: правда — не в числе. Правду не отменишь никакими указами и переименованиями. Некого нам, башкирам, боятся, кроме Аллаха. И незачем. Мы самодостаточны. Потому и занимали всегда достойное место среди других народов, при своей относительно небольшой численности.

И наоборот, мы оказываемся слабы там, где идем за идеологией слабости, что наглядно проявил июль 2010 года. Либеральный национализм – для башкир наглядно проявил себя именно идеологией слабости, он попросту испарился, подставив любых патриотов вообще.

Итак, национализм как идеология – вещь заимствованная, а потому вынужден все время примерять действительность к собственным (часто странным) представлениям о том «как у других», «образцовых» наций.

Традиционализм же самодостаточен. В нем нет зацикленности, ибо Традиция ценна ее носителям сама по себе, ей не нужно доказывать, что она самая древняя, славная и т.д. – она НАША, она НАШЕЙ жизнью, веками, доказала свою пользу и нашей историей – свой смысл. Иначе ее просто не придерживаются и она – более не традиция. Потому традиционализму чужды эти смешные и глупые комплексы.

Тем же, кто уже привык к самому термину «национализм», кто понимает его не как идеологию, а «просто» как любовь к Родине и родной нации, следует просто продолжать любить их и защищать. Вовсе не обязательно от самого термина отказываться: пусть его многозначность из препятствия превратиться в пользу – сохранит преемственность идейных поисков в постсоветском Башкортостане. Необходимо лишь помнить его границы и смысл. Помнить: башкирский национализм – не буржуазный, а народнический. В этом он является идеологическим проявлением прекрасного чувства – патриотизма. И войдя в широкое русло осмысления и защиты Традиции, он выходит из тупика, куда его загоняют тишковы и бжезинские.

Карагай, Традиционалисты Башкортостана – 21 век